Покурить оленя в Гарманде. Ироническая проза - Владимир Данилушкин

Если что, звони, сказал приятель и записал на листке свой телефон, поскольку Склерозов не признавал визитных карточек из-за мелких букв. Решив не поддаваться простуде, Пафнутий, не откладывая в долгий ящик, тут же, в кабинете аптечного знакомого, выпил упсы, вытер усы и принял баночку пива на халяву, вспомнил с приятелем старые времена, когда пивко было густое и темное, настоянное на ветках стланика, и как они ящиками употребляли его с друзьями, непременно подчеркивая, что это жидкий хлеб.

Водка тогда тоже была прекрасная – мягкая и сладкая, как женщина в сорок лет. Магаданцы ходили веселые, часто пели за столом, дрались редко, а если случалось, не били по лицу, а лежачих не пинали по печени. И еще ему припомнилось, что бичей было больше, но одеты они были приличнее, приходилось приглядываться, чтобы отличить иного деклассанта от гегемона. И вообще они по большей части летом работали – кто в море, кто на сенокосе, а кто и на золоте. Теперь-то все пообносились, и многие пахнут конефермой, больше стало паразитарных насекомых, болезней, а горячей воды, мыла и элементарных лекарств – гораздо меньше. Жизнь перестала что-либо стоить, а смысла ее не найдешь даже на дне бутылки. Кстати, раньше собирая стеклотару, можно было кормиться, а теперь пиво в банках, а водка в одноразовых, с винтом, бутылках. Да что уж там, одернул себя Пафнутий, надо отлежаться, чтобы людей не пугать. Пессимизм – он такой, с насморком возрастает. А солнышко пригреет, так жить хочется.

Дома, достав из кармана лекарство, он обнаружил небольшую листовочку, отыскал очки и принялся читать. Оказалось, медикамент предназначен для беременных женщин, а в качестве побочного эффекта возможны боли в низу живота, крапивница и жар в коленях. В ту же минуту у него зажгло в указанных местах, боль стрельнула, как из двустволки в колени и в локти, начались родовые схватки.

Онемев от такого вероломства, Пафнутий не мог взять в толк, что делать дальше. Хотя не потерял уверенности, что является мужчиной и при родах неминуемы осложнения. Любое вероломство ставило его в тупик, поскольку он привык жить на доверии и если подшучивал над кем-нибудь, то не зло. Не загонял в угол. А так, как его, он никого не подставлял. Наконец он почесал в затылке, помотал головой, стряхнул оцепенение и решил позвонить приятелю, с которым только что расстался: сказать, что он примерно о нем думает.

Телефон припомнить не мог, но был уверен, что где-то его записывал. Перерыл карманы, залез в стол и под диван, а когда бессильно развалился за столом и машинально перевернул повергшую его в шок листовочку, обнаружил пятизначную цифру, которая вполне могла оказаться телефонным номером. Но звонить не стал, отчетливо вдруг поняв, где упса зарыта. Боль прошла, жжение погасло, да и насморк свернулся в клубочек. Придя в себя, он стал любить жизнь и наслаждаться ею. Все-таки, где-то, судя по-большому, новые телевизионные доброжелатели не подвели.

Включив телик, услышал привычный призыв принимать шипучий аспирин и вспомнил восторг незнакомого мальчика в аптеке: «Мама, купи мне аспирин-упса!» С таким восторженным тоном, будто речь шла о необычайно модной игрушке. Вот, стало быть, и я отметился, – у Пафнутия было ощущение, как если бы он учился в Гарвардском университете и неожиданно посреди пустыни Гоби встретил своего однокашника.

А симпатичная женщина с экрана призывала использовать гигиенические прокладки «обрез культа», которые не подведут в критические дни, с ними всегда будет сухо. Другой бы наплевал и забыл, но не Пафнутий. Нерешенка могла довести до сердечных колик, он предпочитал находить какой-нибудь, пусть и не гениальный, выход из положения и отстрелить очередную ступень ракеты, чтобы двигаться дальше в туманную мглу бытия. Помучившись с полчаса, он направился к соседке.

– Ишь, что удумал, изверг, – воскликнула она в восхищении. – Надо же, змей, какой! Видала я всяких, но этот… хрен-брюлле…

Пафнутий тем временем сочинял текст нового рекламного клипа, в котором готов был сняться сам, за приличное, разумеется, вознаграждение.

Прокладки «обрез культа» сберегут ваши ноги на охоте и рыбалке, в экспедиции, везде, где вы ходите в резиновых или кирзовых сапогах, в ваши критические дни и ночи, если класть их в сапоги вместо стелек: ноги останутся совершенно сухие, кроме того, прокладки удержат запах. Это вам не портянки! Незаменимы также при охоте на медведя и других уп… оп… опасностях, народные памперсы «Крутой Пафнутий».

Закончив писать, с чувством исполненного долга автор выпил пойло-ерш Бритого, растянулся на диване и сладко, как пиво на халяву, уснул, посапывая: «уп-ссса-уп-саа-уп-ссссс-аа».

Приснился ему странный и нелепый сон, будто бы умер в одиночестве, и вся квартира наполнилась запахом гнилого мяса, но соседи по коммуналке не обращали на это внимание, поскольку у него и раньше стоял этот запах: от куриных окорочков второй свежести, с наркотическим эффектом, как от грибов мухоморов. При вскрытии у Пафнутия были найдены колонии сальмонеллы, гепатит А и Б (сидели на трубе), дизентерия, бубонная чума (холера ей в бок), а также вирус Эбола (хоп, и нету балабола). Непосредственная причина смерти – аллергия на почве ОРЗ.

Когда хоронили Пафнутия, пришедших попрощаться с покойным поражало, как свежо он выглядит. Еще бы – целых три дня не употреблял окорочков и не лицензированной водки. Ну, до похорон-то собственно не дошло, оклемался мужик. С того света, как с курорта, возвернулся.

Прогулки по Магадану

Шампанское из изюма

Ревю

Пойду я прогуляться, товарцу прикупить. Или как теперь говорят, скупиться. Но вначале надо оцениться, иначе можно и ощениться.

А солнышко сияет, лучи в лужах мочит, блинчики из грязи печет. Шустрый гаишник в камуфляже спрягает какого-то качка из «Нисана». Могучий такой, как из спортивного общества «Нетрудовые резервы». В голове моей так и вертится непрошеная фраза «Уставный капитал неуставных отношений».

А что в центре города процветает, так это малый бизнес малоимущих старушек – укропно-пучковой. Я бы тоже, быть может, занялся бизнесом, да где взять стартовый капитал? Был у меня финишный: на похороны копил, так те деревянные рублики Гайдар отдельно от меня досрочно зарыл.

Только это подумал, кто-то, будто подслушав мои мысли, над ухом гаркнул: «Двойной гражданин, тройной агент, пройдемте!»

Да вы бы еще двойным бухгалтером назвали! Ну, эта Клава не из моего анклава. Не с той оперы эти оперы. И вообще приятно почувствовать себя не за рулем и помечтать о банке пива. Особенно если в каждом киоске оно есть, и в широком выборе. Хоть в банках, хоть в бутылках. Не надо изобретать средство против рака. Это пиво.

С гаишниками я в свое время дружил и даже придумал несколько дружеских шаржей-миниатюр, как-то: «ГАИ, ГАИ, моя звезда! Ямщик, не ГАИ лошадей! Раппопорт сдал, раппопорт принял! ОБХСС плетью не перешибешь! Я встретил ВАЗ в логове Логоваза».

От моих придумок некоторые выпадали в осадок, а кто и в мусор. Даже из тех, кто мечтал стать новой метлой. Поэтому и появились лежачие полицейские. От милиционеров они мало чем отличаются. Полиция бьет по лицу, а милиция по морде. Но только в особых случаях, оговоренных законом прямого действия. Таких не очень много, например, закон Архимеда для подозреваемого, погруженного в жидкость. Ну, когда он по городу бежал голый и кричал «Эврика!», ему не милицию, а «Скорую помощь» вызывали.

Те, с кем я дружил, продвинулись по службе-дружбе до полковников, и один побыл генералом, ушли в молодые пенсионеры, а новые ребята совсем другие, и единственное, что мне приходит в голову, так непонятное словечко «прадедовщина». Ведь сам я как был рядовым запаса, так им и остался, мои внутренние достоинства не переведены на эквивалент погон. Как непереводимая игра диалектов.

Кстати, некоторые дамы из журналеров опогонились, есть одна подполковница. А вот женщину в знании генерала, и чтобы в юбке с лампасами, ни разе не видел.

Мой товарищ, профессиональный поэт в момент просветления сказал как-то черным голосом: а ты, мол, знаешь, я бы по возрасту уже мог быть контр-адмиралом. Сейчас его внуку уже лет десять от роду. Книжек он написал с десяток, и все завидовал более талантливому товарищу по общежитию, которого женщина подушкой насмерть задушила.

У меня и автомобильная тема отражена: «Говорила Инна Марку: ты купи мне иномарку. Отвечает Инне Марк: разве сам я не подарк?» Это было давно, теперь я понял, плетью обуха не перешибешь, заполонили японками все улицы. Мчатся белой вереницей. В задизайненных кабинах водители чувствуют себя примерно так же, как циркули в готовальнях. В сиденьях выемки, рассчитанные не на наши седалища. Терять самоконтроль начинаешь не с головы, а с кресла.